Майк Мэтьюз: спецэффект от Electro-Harmonix

Когда Майку Мэтьюзу было четыре года, мать начала учить его играть на пианино. Ребёнку нравилось играть на пианино, с первого класса школы он выступал на концертах. С этим связано одно из самых любимых, и даже пророческих воспоминаний детства. Четвероклассник Майк должен был выступить перед одноклассниками, но...

«Я был диким ребёнком! За очередную мальчишескую шалость учительница наказала меня — запретив выступить на концерте. Так я бросил занятия».

Бунтарская натура основателя Electro-Harmonix проявилась рано, а позднее привела его к рок-н-роллу. «Когда я учился в старших классах, рок-н-ролл только начинал набирать обороты. Сначала я играл что-то в стиле буги-вуги, а потом и рок-н-ролльное. Позднее, в колледже, я столкнулся с негритянской группой, играющей ритм-н-блюз. Так я стал играть на клавишных в этом стиле — в духе Уилсона Пиккетта, ранних Isley Brothers. До появления Beatles мало кто делал что-то оригинальное».

Чтобы немного заработать в годы учёбы, при этом быть причастным к музыке, Мэтьюз работал организатором концертов. Отслеживая тенденции нью-йоркской музыкальной жизни, с постепенным выходом на первый план гитары, Мэтьюз увидел вектор своей будущей карьеры. Сегодня эффекты E-H так же популярны, как несколько десятков лет назад. Компания даже открыла новую огромную фабрику с видом на Ист Ривер.

На заре Electro-Harmonix вы действовали как многие современные производители усилителей или педалей, — занимались этим проектом, параллельно работая в другой компании...

Я закончил колледж, получив две специальности — электромеханика и деловое управление. Я тогда играл в группе, отличной ритм-н-блюзовой команде, и организовывал множество рок-н-ролльных концертов. Но и бизнес меня интересовал не меньше. После выпускного у меня было три отличных предложения о работе. Первое — прекрасная возможность роста и развития в сфере продаж в компании Texas Instruments. Мне нравился Даллас, но компания IBM пригласила меня работать в Нью-Йорк. И это представлялось мне более перспективным с точки зрения возможного начала собственного бизнеса. К тому же не ослабевал мой интерес к музыке, снова хотелось играть в группе, при этом имея стабильную работу и нормальный доход для семьи.

Расскажите историю появления вашей первой педали — Linear Power Booster LPB-1.

В то время большой популярностью пользовалась педаль Maestro Fuzztone. Rolling Stones как раз использовали ее для записи «Satisfaction». Спрос превышал предложение. А один гитарный мастер с 48й улицы, Билл Бирко, делал fuzz-педали в своей мастерской. Он предложил мне поработать вместе. Потом он внезапно откололся, а я остался один с этими педалями. Хотя, честно говоря, я их не делал сам, а отдавал на сторону одному мастеру. Однажды мне позвонил Эл Дрондж, основатель Guild Guitar Company, и захотел выкупить все мои педали. Тогда как раз на волне был Джими Хендрикс, и Эл решил назвать их Foxey Lady.

Но ведь звучание Хендрикса не основывалось на fuzz-эффекте, у вас, наверное, были другие идеи...

Ну, тогда все хотели сымитировать звучание Хендрикса, это его фирменное пальцевое вибрато и долгий сустейн.

И что вы придумали?

Коллега по IBM познакомил меня с одним изобретателем из Bell Labs, Бобом Майером. Я попросил его сделать сустейнер без перегруза, что по тем временам было непростой задачей. Когда я пришел в лабораторию тестировать прототип, я увидел некую подключённую к прибору маленькую коробочку. На мой вопрос он ответил, что это простой однотранзисторный преамп, дополнительный каскад для увеличения выходной мощности гитары. Я подключил гитару и услышал чертовски громкий, чистый звук.

Эта коробочка и стала первым продуктом Electro-Harmonix — усилителем сигнала LPB-1. В то время включение усилителя на отметку 10 давало чистый сигнал. Но с LPB-1 получалось не только громче и мощнее, дальнейшее усиление приводило к овердрайву. Это была первая педаль овердрайва на рынке. Я продал их сотни тысяч.

Тогда же я впервые участвовал в выставке NAMM. Люди выстраивались в очередь, чтобы увидеть мою педаль. Хартли Пиви тогда прождал 15 минут. Он часто рассказывает, что, купив педаль, он разобрал её в своей мастерской и внедрил в свой первый усилитель!

В  общем, я нанял работника для сборки и начал продажи. Вскоре я уволился из IBM.

Вы испытываете ностальгию по вашим ранним педалям?

Мы до сих пор, спустя 40 лет, продаем большое количество LPB-1. Первое, что я сделал, когда она так успешно выстрелила, это добавил в эту маленькую коробочку некоторые детали. Так появились Muff Fuzz, названный так из-за приглушённого звучания, затем Screaming Bird Treble Booster, Mole Bass Booster и позднее Big Muff. Многие звёзды использовали Big Muff — Дэвид Гилмор из Pink Floyd, одна из ранних была у Хэндрикса. Многим эта старушка до сих пор по вкусу.

Есть ли такая педаль, которую вы считаете краеугольным камнем в истории компании?

За всё время мы создали почти 70 педалей, включая такие популярные модели, как Holy Grail, Cathedral и POG II. И сейчас я с уверенностью могу сказать, что октавный генератор второго поколения POG II превысил успех модели Big Muff.

А личный фаворит у вас есть?

Мои фавориты те, которые лучше продаются! (смеётся). Музыканты делают выбор в пользу какой-то примочки, она начинает хорошо продаваться... В конечном счёте бизнес есть бизнес. Пока не создашь модель, которая продаётся, не получишь средств для создания новой. Считаю, что моя сильная сторона в умении правильно выбрать следующую модель для производства. У меня очень неплохой процент удачных педалей. Можно увлечённо заниматься сложными вещами, которые в итоге не будут продаваться. Я в этом смысле предпочту надёжную простоту.

Как вы пришли к созданию ламп для усилителей?

В 1979 году я получил приглашение на первую профессиональную выставку в СССР, открытую для зарубежных компаний. Обычно я брал с собой одного гитариста для демонстрации педалей, а в этот раз поехала целая группа. Это была огромная выставка, проходившая в нескольких павильонах в Сокольниках в Москве. Наша группа играла по 3 раза в течение выставочного дня. Когда мы начинали, все сбегались посмотреть на этих сумасшедших американцев! Тогда же меня познакомили с несколькими местными фирмами, производившими лампы. Именно тогда я встретил прекрасную умницу Иришу Битукову, и с тех пор она занималась всеми моими делами в России.



Кто из музыкантов за эти годы внёс наибольший вклад в поддержание имиджа E-H? Вы упомянули Гилмора...

По-моему, наши педали использовали практически все звёзды. Джон Фрусчанте из Red Hot Chili Peppers использует многие наши педали. Я как-то встретил его на одной выставке, а он и говорит: «Хочу вас поблагодарить». Спрашиваю: «Меня? За что?» — «Много лет назад студентом я пришёл на NAMM с учителем, и вы были очень добры. Позволили мне протестировать все педали! Я это запомнил навсегда». А лет 10 назад, в знак своего уважения, Джон провёл два дня в студии, работая над демо-аудио для Holy Grail.

В фильме This Might Get Loud с Джимми Пейджем и The Edge Джек Уайт использует Deluxe Memory Man и Big Muff. Гилмор тоже использовал Big Muff, Джимми Пейдж — Electric Mistress. Всех и не вспомнишь.

Слушая музыку, вы угадываете эффекты E-H?

Да, но бывает сложно определить. Зато прослушивание радио частенько наводит на мысль о будущей примочке. Например, в последние годы в поп-музыке очень популярен auto-tune. Поэтому мы выпустили вокодер V256. Иногда мне кажется, что я слышу в песне наш эффект — по мне, так в «American Woman» звучит наш Big Muff — но не уверен, что они использовали его. Мне нравится эта песня. Простая, приятная, мой какаду всегда подпевает!

Вы упомянули Хендрикса. У вас ведь с ним были довольно близкие отношения?

Мы много тусовались ещё в те времена, когда его называли Джимми Джеймсом. К слову, он приглашал меня на все свои записи в Нью-Йорке. Мы познакомились, когда я организовывал концерт Чака Берри. Джими тогда выступал в этом концерте с группой Curtis Knight and the Squires. У меня было запланировано два концерта Чака в крупном клубе Лонг Айленда. Его выступление стоило тогда тысячу баксов за вечер, причем мне надо было еще найти группу, так как он ездил без группы. Я нашёл группу, ребята играли в стиле Чака. За неделю до выступления мне позвонил агент и попросил меня об одолжении. Сказал, что у него есть группа с потрясающим гитаристом, и нужно отдать им три вечера, за 600 баксов. Я сказал, что сам ему приплачу, только бы отвязался, — люди придут на Чака Берри. Он чуть не умолял, сбросил цену до 500, и я подумал, пускай, будет моим должником. После первой композиции Чака вышла эта группа — Curtis Knight. Я ушёл со сцены, устал и надо было кое-что проверить, а ребята из той моей группы говорят, что гитарист и правда очень хорош. Тогда я и познакомился с Джими.

Он был очень сдержанный парень, даже тихий. Тогда он играл ритм-н-блюз, еще не сформировал свой фирменный стиль. Был период, когда мы много общались. Когда я работал в IBM, мы пересекались за ланчем пару раз в неделю. Он жил в каком-то клоповнике на Таймс Сквэр. Я к нему часто заходил поговорить о музыке и группах.

Однажды Curtis Knight играли в клубе, в перерыве Джими подошел ко мне, говорил, что хочет уйти из группы, но опасается недовольства Кёртиса. Джими хотел быть фронтменом собственной группы. Я тогда сказал ему: «Для этого тебе нужно петь». Он ответил: «Знаю. В этом-то и проблема. Петь я не могу». — «Научишься, посмотри на Мика Джеггера, Боба Дилана, они же не поют по-настоящему, они просто фразируют текст, и делают это потрясающе». Думаю, моя поддержка помогла ему тогда.



Есть у вас еще истории?

Есть одна, не особо связанная с Electro-Harmonix. Когда я играл в группе, здесь в Нью-Йорке, со мной в одном доме жил Бобби Коломби. Мы иногда играли в месте, а потом он стал одним из основателей Blood Sweat and Tears. Однажды он попросил пустить его в одно из моих производственных помещений порепетировать.

А вообще, было много диких историй... пришлось и с рекетом столкнуться, в Штатах и России... взлёты и падения. В начале 80-х мы обанкротились.

В то время мы разрабатывали — и были в этом первые — бюджетные семплеры. Я представил эту технологию и дизайн японской компании Akai. Они были лидерами на рынке семплеров много лет. Я также пытался направить их в сторону систем с произвольной записью. В то время была возможна запись в формате 16 бит — 4 трека — 5 минут. Они отказались, мотивировав необходимостью 16 треков и 20 минут. А если бы послушались меня, до сих пор были бы на плаву и доминировали бы в большем секторе, чем семплирование. Ну, как уж сложилось...

А как именно та выставка в СССР привела вас к усилителям?

Прежде чем поехать в СССР, мы уже продавали наши педали в Венгрии, Чехословакии, Польше и Югославии — странах соцлагеря. Поэтому и возникли мысли насчет СССР. На той выставке было много организаций, которые хотели приобрести наш товар, но у них не было денег. Тогда я подумал о бартере. Первая мысль была — простые микросхемы, я же производитель. Мы могли бы закупать стандартные микросхемы по очень низким ценам. Раз в год-два, при появлении новых разработок цена бы поднималась на бакс-другой — за один цикл можно было бы сорвать неплохой куш. Поэтому я закупил несколько микросхем, протестировал их — она оказались хороши, только выводы слегка меньше наших, не подходили для автоматической установки, только вручную. И всё равно я стал изучать рынок сбыта для этих микросхем.

В 1988 году меня пригласили на встречу в Министерство радиоэлектронной промышленности. Там на стене висела таблица вакуумных ламп. И я подумал: «Вакуумные лампы...их используют в гитарных усилителях». Я получил образцы, отвёз их моему другу Джесси, который делал мои первые усилители, и он их протестировал. Они тоже оказались хороши, и я стал продавать их. В то время я был совсем один — вся квартира завалена лампами.

Этот бизнес быстро развивался, а тут развал СССР, упадок военно-промышленного комплекса, куча предприятий простаивали без работы. Фабрика по производству ламп, с которой я работал, входила в большую группу предприятий — они делали микросхемы, оборудование для армии, цифровые часы — и в одночасье вся структура развалилась. Фабрика взяла кредит в банке, не смогла его выплатить. И тогда они сказали мне: «Майк, или мы продаём нашу фабрику тебе, или мы продаём её Groove Tubes, или просто закрываемся». Вот так я и купил фабрику.

Также приблизительно в это время я заметил, что модели Electro-Harmonix 70-х годов стали продаваться в тех же количествах, что и изначально — начиналась эра популярности винтажного звука. Тогда я и связался с другим российским военным заводом в Санкт-Петербурге и заключил контракт на изготовление педалей Big Muff, Bassballs и Small Stone. Они потом ещё проектировали для меня платы, каркасы, разработали футсвич...

Так я потихоньку вернулся к Electro-Harmonix и снова запустил производство старых и новых моделей в Нью-Йорке. И на данный момент педали Electro-Harmonix являются намного более важной частью бизнеса, чем вакуумные лампы.

А усилители Sovtek тоже создал Джесс Оливер?

Нет. Один из ранних усилителей Mig 50 был создан Тони Бруно. Эта была просто усовершенствованная версия раннего усилителя Fender. А другие усилители разработали ребята из России. Когда я продавал первые усилители Sovtek, цена на них была очень низкая, а звучание отличным. У нас были тысячные заказы. Но качество исполнения, увы, было не на высоте. Слишком частые поломки заставили отказаться от этого бизнеса. В итоге, расходы возросли, и мы полностью сконцентрировались на педалях.

И как долго еще вы занимались усилителями?

Усилители изготавливались в России с ’91 или ’92 до ’96 или ’97 года.

Чем вы сейчас занимаетесь в E-H?

Ну, во-первых, я живу на фабрике...

Буквально?

Да, живу, в маленькой комнатке возле офиса. У меня там джакузи и нестандартный режим дня! С тех пор, как я начал ездить в Россию в конце 80-х — начале 90-х по 4 раза в год, у меня сбились биологические часы. Поэтому я ложусь спать около 8 вечера, встаю на часок в 11, затем снова ложусь на часок, встаю...иду к компьютеру, отвечаю на мэйлы.



А на самой фабрике много времени проводите?

Да, я постоянно отслеживаю все происходящие процессы на всех уровнях. У меня в компании работают 10 гитаристов, которые тестируют разработки и дают ценные комментарии.

Сколько всего человек работает в компании?

Около 70-ти здесь в Нью-Йорке — на производстве, в отделах логистики, продаж, учета, закупок и маркетинга.

Но вы до сих пор держите руку на пульсе.

Абсолютно. Некоторые считают, что я этакий микро-менеджер. Но я варюсь в этом 24 часа в сутки каждый день, кроме выходных!

И что на повестке дня?

Мы недавно выпустили Ravish Sitar, и я очень доволен этой педалью. Вскоре стартует новая линейка педалей, как всегда революционная, под кодовым названием Magic. Всё, что я могу сказать, — это будет что-то!

Поделиться в